Смеркалось. Они сидели молча, — эти две женщины, — подавленные горем, думая об одном и том же, не сегодня только, а каждый день, в течение долгих томительных месяцев.

Одна из них, уже совсем седая, понурив голову, сидела в кресле. Годами еще не очень старая, она потеряла несколько лет тому назад, зрение, и за это время «состарилась»… Все дни проводила она в своем кресле, думая, думая без конца…

Ничего не видя, она скорей почувствовала, что другая, совсем молодая, но болезненно бледная, красивая женщина, ее невестка, опустив на колени работу, предалась тоске.

Да и было о чем тосковать! Сын и муж для них «умер»… Вот уже восемь месяцев прошло с тех пор, как он бросил на произвол судьбы свою слепую мать и молодую жену… И ушел!… Им ничего не известно, куда ушел он, но обе женщины чувствуют, что их Сережа — не на доброй дороге.

Злые люди унесли доброе семя из души его: он, потеряв стыд, предался разгульной жизни и за все это долгое время ни разу не вспомнил ни о жене, ни о матери.

Молодая женщина не оставила слепую старушку. Горе их как будто еще больше сроднило, и она, выбиваясь из сил, с утра до вечера шила, чтобы прокормить и себя и слепую свекровь.

Долго они сидели молча, погруженные в свои думы. Наконец, молодая женщина, как бы очнувшись от забытья, встала и потянулась, расправляя усталые руки и спину от утомительной работы.

Медленно задернула занавески на окнах и так же медленно, сосредоточенно думая свои неотвязные, горькие думы, — зажгла керосиновую лампу. Тусклый свет ее осветил небогатое убранство комнаты. Несмотря на скудность обстановки все носило отпечаток чистоты и аккуратности.

Молодая женщина успевала следить и за своим хозяйством и зарабатывать себе пропитание, заботясь в то же время и о своей беспомощной свекрови. Старушка первая нарушила молчание.

— Леночка, — сказала она, — ты бы взяла Евангелие, да прочитала бы вслух! Слово Божие рассеет тоску… Полно, голубушка, не тоскуй… Он вернется!… Вот — устанет от греховной жизни, враг растерзает его душу, друзья его отвернутся от него, — тогда он вспомнит о Боге; а если вспомнит о Нем, то вернется и к нам!… И заживем мы снова счастливо!… Ведь Он слышит молитвы и, хотя медлит ответом, но все же ответит! Я так в это верю!… Верь, Леночка, и ты…

Крупные слезы потекли по лицу молодой женщины. Сдерживая их, она овладела собою, чтобы не расстраивать слепую свекровь.

— Почитай, Леночка, — снова попросила старушка.

Молодая женщина, подойдя к полке, на которой лежал ряд книг духовного содержания, взяла Новый Завет. Она открыла его, ища чтобы прочесть, и остановилась на 7-й главе Евангелия от Луки.

«Когда же Он приблизился к городским воротам, тут выносили умершего, единственного сына у матери, а она была вдова», — читала Леночка.

Старушка вся превратилась в слух, стараясь не пропустить ни одного слова.

«Сережа мой тоже умер для Бога и для нас», — думала она. А Леночка, между тем, продолжала: «…И Он сказал: юноша! тебе говорю, встань. Мертвый поднявшись сел и стал говорить; и отдал его Иисус матери его».

Лёночка умолкла, предавшись думам, а губы старушки шептали: «Господи, ведь Ты — всегда Тот же! Воскреси нам Сережу, верни его нам!»

Но что это?… Как будто тихий стук вдверь?… Леночка вздрогнула. Стук повторился, уже более уверенно…

— Открой, Леночка, — сказала старушка, — да спроси, кто там.

— Это я, откройте…

Не обманывает ли их слух?… Это голос их Сережи! Голос того, о ком они так неотступно молились, о ком, в течение долгих месяцев, думали и кого ждали, с тайной надеждой, каждый день!…

Дверь раскрылась — и молодая женщина была в объятиях мужа!… А чрез мгновение сын стоял на коленях перед слепой матерью, и, в слезах, шептал одно только слово: «прости». Могли ли они не простить его.

Когда прошло первое волнение, сын сидя у ног матери, рассказал подробно о своей жизни, проведенной вдали от Бога и от них — горячо любимых им существ.

Давно не было весело в их комнате… Ее стены слышали только вздохи, молитвы и плач. Сегодня в ней звучит иная молитва: молитва благодарности Воскресившему их сына от мертвой, греховной жизни. Сегодня в ней раздаются радостные голоса счастливых женщин. Порозовели щеки молодой женщины… Сережа вернулся, он снова с нею…

Теперь он сидит рядом с нею, и нежно гладит ее усталую голову. Все старое забыто. Впереди новая жизнь, обдуманная, по воле Бога. А слепая мать, радуясь их молодому счастью, шепчет своими старческими губами: «И отдал его Иисус матери его». Да, и ей отдал Он сына!… За час до этого обе женщины были глубоко несчастны. И как Господь чудно обрадовал их!… Их дорогой — воскрес для новой жизни, как тот юноша, сын Наинской вдовы…

Господь ведь всегда и вовеки Тот же!…