«О дне же том или часе никто не знает: ни ангелы небесные, ни Сын, но только Отец». Мк. 13:32

«Многие читатели Евангелия были смущены тем, что Сын Божий, второе лицо пресвятой Троицы, ограничен якобы в Своем знании, а если так, то как тогда понимать, что Он «единосущный Отцу»?»

Около шестидесяти лет тому назад, этим стихом Евангелия заинтересовался знаменитый тогда и не превзойденный до сих пор знаток древнегреческого языка архиепископ Трент, священнослужитель Англиканской церкви.

Изучая этот стих и пользуясь доступными для него манускриптами, Трент обнаружил, что переводчики не предали должного значения греческому союзу «но» в последней части стиха: «но только Отец». Трент пояснил, что греческое слово «но» состоит из двух частиц: первая частица «ей» означает «если», а вторая — «ми» означает «нет».

Точный перевод этих двух частиц — «если бы не», а точный перевод всего этого текста должен был бы звучать так: «О ДНЕ ЖЕ ТОМ, ИЛИ ЧАСЕ НИКТО НЕ ЗНАЕТ, НИ АНГЕЛЫ НЕБЕСНЫЕ, НИ ДАЖЕ СЫН, ЕСЛИ БЫ НЕ ОТЕЦ«… Другими словами, Христос сказал: «если бы Я не был в Отце, а Отец во Мне, то даже и Я не знал бы о дне том и часе».

Благодаря такому уточнению текста выяснилось, что Христос не только не выразил здесь ограниченности Своего знания, но наоборот, подчеркнул Свое Всезнание, ибо Он и Отец единосущны: «Я и Отец одно» (Ин. 10:30). «Как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино… да будут едино, как Мы едино» (Ин. гл. 17).