«И сказал им: когда Я посылал вас без мешка и без сумы и без обуви, имели ли вы в чём недостаток? Они отвечали: ни в чём!» Лк. 22:35

Церковь Христова испытывает материальные нужды. Она обременена решением денежных вопросов: поддержка служителей Церкви, посвятивших себя делу Божию, отдающих этому делу всё своё время; наём помещения для собраний Церкви; освещение, отопление, уборка, ремонт, налоги и другие насущные расходы.

Как и кто должен раздобыть средства на покрытие не только текущих издержек Церкви, но и собрать в сокровищницу Дома Божия те суммы, располагая которыми Церковь могла бы принять деятельное участие «в нуждах святых», беспомощных членов общины, в содержании миссионеров и богоугодных учреждений и в оказании помощи случайным просителям?

О всех нуждах Церкви должна молиться и заботиться сама Церковь. Дело Церкви — дело Божие, и оно должно поддерживаться средствами детей Божиих. Деньги, которыми покрываются расходы Церкви, могут быть только «чистыми» деньгами. Церковь Христова, естественно, не может принимать в свою сокровищницу денежные суммы, нажитые неправедным путём: позорной прибыли от эксплуатации бедноты, даров от взяточников, кабатчиков, спекулянтов, различных нечестных дельцов. Только деньги безупречных христиан пойдут на пользу Церкви Христовой. Получать средства от человека, вызывающего подозрение в своей моральной порядочности, или от подобного же подозрительного учреждения — то же, что быть на содержании у безбожников и оказывать им те или иные услуги. Древнеапостольская Церковь решительно уклонялась от какой бы то ни было материальной поддержки язычников: «Ибо они ради имени Его пошли, не взявши ничего от язычников, итак мы должны принимать таковых, чтобы сделаться споспешниками Истине», — пишет в третьем послании апостол Иоанн.

Нельзя признать нормальным и такое положение, когда расходы и нужды Церкви покрываются и возмещаются усердием лишь некоторых, часто немногих членов Церкви, тогда как другие члены считают себя «свободными» от такого долга и преступно бездействуют. Дети Божии должны раз и навсегда усвоить себе, что покрытие нужд Церкви является не только общим долгом всех её членов, но и высоким преимуществом каждого из них. В Церкви не может быть ни единой души, которая в той или иной мере не принимала бы участия в деле материального служения. Все члены Церкви призваны быть рабочими пчелами. В Церкви Божией нет места духовным трутням. Тяготиться своей святой обязанностью, не принимать её на себя или безразлично относиться к ней — недостойно христианина.

Повеление Господне — «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» — вспоминается, повторяется, толкуется и применяется бесконечное число раз с тех пор, как впервые было сказано людям Иисусом Христом. Поразительно, однако, что ударение ставится всегда на первой половине стиха: «отдавайте кесарево кесарю», и скользит мимо второй его половины, более важной — «отдавайте… Божие Богу». Никто не станет отрицать, что отдача всего должного Богу куда важнее того, что причитается кесарю.

Каждый мудрый христианин сумеет подойти к повелению Господню, избегая неуместной в данном случае узкой односторонности. Церковь является подданной обоих Царств: небесного и земного, и Господь, по Своей Божественной справедливости, говорит, что и каждый член Церкви не смеет оставаться должником ни первому, ни второму: «Не оставайтесь должниками никому ничем… отдавайте всякому должное: кому подать — подать; кому оброк — оброк; кому страх — страх; кому честь — честь». Но, отдавая аккуратно «кесарево кесарю», по принуждению, подчиняясь иногда требованиям кесаря, Церковь часто пренебрегала «Божиим» и пренебрегала «с лёгким сердцем» лишь в силу того, что Бог не «принуждал», а ожидал от Церкви сознательного и ревностного отношения к нуждам Его Дела. И кто мог бы осмелиться думать, что Бог станет пользоваться в этом вопросе методами кесарей — путём сурового воздействия на людей, средствами грубого и порой бессердечного принуждения? Тем не менее, такой ложный взгляд на изыскание денежных средств в Церкви и послужил причиной материального обнищания Церкви, её задолженности, «неустройства и всего худого». Церковь утеряла чувство какой бы то ни было ответственности за материальное преуспеяние дела Божия, она безразлична к своим собственным нуждам, не говоря уже о полном, иногда, забвении целого ряда лиц, учреждений и обществ, имеющих полное основание ожидать от Церкви посильной её помощи, пожертвования, подаяния. Современная нам Церковь в вопросе материального служения Богу сознательно избегает следовать по тому пути, по которому шла Церковь древнеапостольская, и который был завещан ей Самим Богом.

«Два зла сделал народ Мой», — говорит Господь, обращаясь к ветхозаветным отступникам, — «Меня, Источник воды живой, оставили и высекли себе водоёмы разбитые, которые не могут держать воды». Тому же двуликому злу подвержена и нынешняя Церковь в вопросе изыскания средств на своё содержание. Заветы, прямые указания Божии, оставлены, пренебрежены, взамен «источника» высекаются «водоёмы разбитые», выискиваются всё новые и новые пути «побора», порой весьма унизительного, несовместимого с Духом Христа и, к тому же, достаточно жалкого в смысле достигнутых им результатов. Церковь пребывает в нужде и часто не знает, как выйти ей из всех своих материальных затруднений. Подобно тому, как заблудившийся в лесу, чтобы выбраться из него, должен вернуться на ту дорогу, по которой он смело и уверенно шёл раньше, хорошо зная, что идёт он туда именно, куда должен идти, так и заблудившись в своих духовных отступлениях, Церковь должна вернуться обратно: «Остановитесь на путях ваших, — говорит Господь, — и рассмотрите, и расспросите о путях древних, где путь добрый, и идите по нему». В вопросе материального служения путём «древним и добрым» оказывается тот же пренебрежённый путь: «отдавайте Божие Богу».

Какую же нашу лепту, нашу материальную дань разумеет Священное Писание, когда повелевает воздать Божие — Богу? Только ту часть наших материальных средств, которую нельзя назвать ни лично «нашей», ни «кесаревой», но воистину «Божией».

В Ветхом Завете такой частью материальных средств человека, принадлежащей только единому Богу, являлась, так называемая «десятина», или десятая доля из всех доходов верующего. Согласно ветхозаветному установлению: «всякая десятина на земле из семян земли и из плодов дерева принадлежит Господу; это святыня Господня… и всякая десятина из крупного и мелкого скота… и из всего»…

Заметим, что установление «десятины» нельзя ни в коем случае считать Моисеевым установлением, хотя оно полностью было подтверждено и Синайским законодательством. Ещё Авраам, живший за 700 лет до Моисеева закона, после победы над Кедорлаомером, при встрече с Мелхиседеком, царём Салимским, вынесшим Аврааму хлеб и вино, «дал ему, священнику Бога Всевышнего, десятую часть из всего». Мы видим также в Священном Писании, как Иаков, за 500 лет до Моисеева закона, обещал десятину Богу, говоря: «если Бог будет со мною, и сохранит меня в пути сем, в который я иду, и даст мне хлеб есть и одежду одеться, и я в мире возвращусь в дом отца моего, и будет Господь моим Богом; то этот камень, который я поставил памятником, будет домом Божиим; и из всего, что Ты, Боже, даруешь мне, я дам Тебе десятую часть».

Возможно, что «десятина» была связана с жертвоприношениями Богу, начало которых относится ко времени Адама, Каина и Авеля. Не подлежит, однако, никакому сомнению, что для «подзаконного» верующего материальное служение Богу и поклонение Ему должно было исходить из безусловного ветхозаветного принципа: одна седьмая часть времени и одна десятая доля всех его прибытков — принадлежат Господу. То, что «Божие» — должно быть отдано Богу.

Но в веках и тысячелетиях вопрос о десятине то вставал остро, то терял эту остроту, иногда даже совершенно сходил на нет, им пренебрегали, его забывали. И Господь время от времени должен был напоминать о десятине, строго порицать отступников этого принципа и даже наказывать его нарушителей. Бог говорит через пророка Малахию к израильскому народу: «Можно ли человеку обкрадывать Бога? А вы обкрадываете Меня. Скажете: “чем мы обкрадываем Тебя?” ДЕСЯТИНОЮ И ПРИНОШЕНИЯМИ. Проклятием вы прокляты, потому что вы — ВЕСЬ НАРОД — обкрадываете Меня. Принесите все десятины в дом хранилища, чтобы в доме Моём была пища, и хотя в этом испытайте Меня, говорит Господь Саваоф: не открою ли Я для вас отверстий небесных и не изолью ли на вас благословения до избытка». Таков приговор Божий: удерживая десятину себе, верующий человек присваивает то, что ему не принадлежит, «обкрадывает Бога», преступно оказывается отдавать «Божие Богу», навлекает на себя проклятие Божие.

«Десятину» в Ветхом завете должен был давать каждый. Даже служители скинии не были освобождены от такой повинности Богу. Колено Левиино (левиты), получавшее своё содержание из десятины, которую приносил в скинию израильский народ, само должно было отдавать свою «десятину» Господу: «объяви левитам и скажи им: когда вы будете брать от сынов израилевых десятину, которую Я дал вам от них в удел, то возносите из неё возношение Господу, десятину из десятины».

Нельзя не признать поразительным это мудрое и справедливое уравнение материальной повинности Богу. Каждый верующий, будь он беден или богат, твёрдо знал, что именно он должен был отделить Богу, и то, что он отделял, была десятая часть всех его доходов: от самого бедного не требовалось меньше установленной Богом десятины, и самый богатый не был обязан давать больше того, что полагалось по закону. Такое установление имело место в Ветхом Завете. Ветхозаветная Церковь содержалась на «десятину», которую повелел Бог Израилю соблюдать как закон, и нарушение закона о десятине каралось столь же строго, как и нарушение всякой другой заповеди Синая.

Следование в соблюдении заповеди Божией о десятине мы наблюдаем и во времена земного служения Спасителя нашего Иисуса Христа, когда ряд других установлений был уже оставлен и забыт Израилем. Эти их упущения порицает Господь: «Даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать и того не оставлять». В сущности, странно даже говорить о возможности более старательного и внимательного материального служения, чем служение духовное, но такое предпочтение материальному формализму наблюдалось во времена Христа, как наблюдается оно иногда и теперь. Нельзя ограничиваться в вопросе служения Богу какой-то узкой односторонностью: материальное служение не должно вытеснить и заменить собою служения духовного, ограничиться же одним духовным служением, когда Дело Божие обременено материальными нуждами, пренебрегать всем этим даже грешно: «сие надлежит делать и того не оставлять».

Упоминая о ветхозаветных материальных взысканиях на пользу Дела Божия, надо добавить, что, следуя установлению Божию о «десятине», ветхозаветная Церковь покрывала все свои расходы, справлялась со всеми нуждами и никогда, ни в чём не имела недостатка. Сбор материальных средств, указанный Самим Богом, был проверен веками и всецело доказал свою жизненную силу. Новозаветная Церковь, получившая повеление «идти по всему миру и проповедовать Евангелие всей твари», нуждалась в материальных средствах, пожалуй, ещё больше, чем Церковь ветхозаветная. Как же Бог разрешает этот вопрос? Указал ли Он другой, новый источник изыскания средств? Ответ тот же, Божий ответ: «отдавайте Божие Богу», отдавайте его не по закону, а по благодати. Но, приглядываясь к практическим действиям Церкви, нельзя не обнаружить в этих действиях некоторых опасных крайностей. Церковь, пренебрегая ветхозаветным законом о десятине, рассматривая его как устарелый, примитивный, малоприбыльный, тяжело осуществимый закон, начала вырабатывать различные системы и способы к изысканию материальных средств на нужды Церкви и на проповедь Евангелия в мире. Отсюда на смену десятине появились: сборы кружечные, тарелочные, копилочные, недельные и месячные взносы, добровольные пожертвования, членские самообложения, благотворительные базары, именные конверты, платные места в Церкви и множество других систематических поборов, периодических призывов о помощи, воззваний, обращений и подписных листов…

Все эти и подобные им взыскания, случайные, произвольные, продиктованные одним стремлением — урвать — где и когда только можно и побольше, вне всякого сомнения, подрывали самым роковым образом престиж Церкви и её служителей, оказывались одновременно приёмами сбора средств чисто человеческими, а потому — несостоятельными, больше того, греховными. Но разочаровавшись во всех ею же высеченных «водоёмах разбитых, не могущих держать воды», и стремясь найти какой-то выход из всего трудного своего материального положения, Церковь впадает иногда в другую крайность — слепо и покорно возвращается к ветхозаветному установлению сбора «десятины» и, следовательно, порабощает себя закону Моисееву, от клятвы которого была в своё время искуплена кровью Агнца. Слово Божие всех подверженных этим увлечениям призывает не удовлетворяться полуистиной, не останавливаться на полпути, но искать, обрести и «держаться образца здравого учения». Этот образец и весь смысл здравого материального служения Богу и изыскания денежных средств Новозаветной Церковью мы можем усмотреть на страницах Новозаветных Писаний.

Новозаветное установление о материальном служении верующего

Апостол Павел в своём Первом послании Коринфской церкви даёт точные указания, как Церковь Христова должна изыскивать средства для своего содержания: «В первый день недели каждый из вас пусть откладывает у себя и сберегает сколько позволит состояние…». Согласно этому указанию наше материальное служение Богу является:

СИСТЕМАТИЧЕСКИМ — «пусть откладывает у себя и сберегает…»

ОБЩИМ… — «каждый из вас…»

ПРОПОРЦИОНАЛЬНЫМ — «сколько позволит состояние…»

ПОСТОЯННЫМ… — «в первый день недели…»

Из указанного отрывка Священного Писания следует заключить, что древнеапостольская Церковь не порывала с ветхозаветной десятиной, но придала ей духовный смысл. Служению десятиной, связанному строгими нормами Моисеева закона, был придан характер служения добровольного. Такое служение было вполне приемлемым, так как «доброхотно дающего любит Бог».

Христианская Церковь порывает с ветхозаветным законом не в силу того, чтобы отвергнуть и нарушить этот закон, но всегда считаясь с законом, она всё же живёт «по духу» — превыше всякого закона. Верующему, возрождённому свыше человеку, нет нужды приказывать и запрещать: «не убей… не укради… не прелюбодействуй…» — по духу и расположению сердца своего он не способен на такие поступки. Благодать Божия, поставившая возрождённого члена Церкви выше установленного в вопросах его морального поведения закона, ставит христианина выше предписаний буквы закона и в деле материального его служения Богу. Если в Новом Завете Церковь Христова не находит указаний об исполнении субботы, седьмого дня недели, такое умолчание следует объяснить тем, что новозаветное служение «в духе и истине» не может ограничивать себя служением только в седьмой день, ибо служение Нового Завета совершается во все дни недели, каждый час, каждую минуту, каждый миг жизни верующего. Церковь — «не под законом… конец закона — Христос, к праведности всякого верующего», но мы, однако, «не уничтожаем закон верою, но закон утверждаем». «Что же? станем ли грешить, потому что мы не под законом, а под благодатью?» — спрашивает апостол Павел и отвечает: «Никак!»

Если задуматься о материальном служении Богу, не придётся ли повторить те же слова апостола Павла: «Что же, перестанем нести материальное служение, потому что мы не под законом, потому что установленная Богом десятина является ветхозаветным установлением?». — О, нет! Весь объём, вся глубина склада души верующего, включающие в себя и ясное его представление о долге и преимуществах «десятины», «седьмого дня», «преданности и верности Богу», должны быть столь широкими, чтобы о нас, верующих, можно было смело сказать словами Священного Писания: «на таковых нет закона», ибо их усердие в служении и угождении Богу превзошло все законы, все требования Божии. И ещё: «Если праведность ваша, — говорит Христос к уверовавшим в Него иудеям, — не превзойдёт праведности книжников и фарисеев, то вы не войдёте в Царство Небесное». Не следует ли отнести эти слова к вопросу нашего материального служения? Если усердие ваше в материальной жертвенности не превзойдёт усердия и жертвенной готовности книжников и фарисеев, вы не свободны от закона и, нарушая его, не избежите осуждения?

Наше усердие? Превзошли ли мы в своей христианской жертвенности и усердии книжников и фарисеев? Чем оправдано наше христианское усердие, в чём превосходство нашей христианской ревности, где мощь проявленного рвения, как велик избыток духа, как значительно его преобладание над буквой закона? Фарисеи, строгие ревнители заповедей Моисеевых, фанатические исполнители всего ветхозаветного ритуала, были набожны, посещали храм, иногда проявляли удивительную щедрость, пользовались заслуженным уважением всех своих сограждан. Но их благочестие было вызвано и подогревалось страхом наказания Божия за нарушение Его закона. Такому чувству страха не может быть места в сердце христианина. Христос, искупивший Свою Церковь, даровал ей новое, более глубокое и несравненно более близкое познание и восчувствование Бога, и вместе с тем новые духовные побуждения в служении Ему. В Ветхом Завете все эти побуждения имели в своей основе сознание сурового долга, в Новом Завете они исходят из одного чувства — любви.

В те времена люди старались дать Богу то, что дать полагалось им по закону, всемерно ограничивая это даяние, в Новом Завете, напротив, этот свой дар Богу предлагается с неограниченным духовным усердием, с широким сердечным радушием. Там — слуга, раб закона, без малейших угрызений совести считал себя «собственником» всего, получаемого им от Бога; здесь — сын, «Чадо Божие», «наследник благодатной жизни», призван быть не бесконтрольным хозяином, а лишь верным управителем, блюстителем и поборником Отцовской собственности. Ветхозаветный верующий рассуждал: сколько он даст от своего Богу? Христианин же озабочен тем, сколько он сам возьмёт от Божьего себе, на свои личные нужды? Фарисей жертвовал по принуждению, христианин — добровольно, от всего сердца. Первый — по необходимости, второй — из чувства благодарности. Там люди служили Богу «десятиной», они были ревностными исполнителями всего религиозного ритуала, они хотели спастись; здесь же служение Богу — хвала, чистая радость и глубокая благодарность Иисусу Христу за то, что они уже спасены. Тогда служение было общее, рабское, по закону; теперь — личное, по вере, свободное, обусловленное сознанием сыновства Богу и наличием духовного родства. Фарисей горд уверенностью, что он исполнил положенное по закону, и потому считает, что он «в расчёте с Богом»; христианин же смиренно сознаёт, что сделал только то, что должен был сделать, «ибо Христос за всех умер, чтобы живущие уже не для себя жили, а для умершего за них и воскресшего», поэтому «живём ли мы — для Господа живём… всегда Господни».

Всё то, что являлось недостижимым для закона, оказалось легко осуществимым любовью. И любовь к Спасителю рождала и рождает мучеников, героев, самоотверженных, неустрашимых поборников истины, свидетелей благодатного спасения, служителей Христовых; о подобных, беззаветно преданных Истине людях, закон мало что знал. «Новая тварь» оказалась способной на то, на что была неспособна ветхая, греховная натура «старого Адама». И всё это потому, что «жизнь» новой твари управляется не законом, насилующим извне, а Духом Святым, руководящим изнутри. «Если же духом водитесь, то вы не под законом», «на таковых нет закона», их усердие во всём многообразии служения Богу оставляет далеко за собой все требования закона, оно не только не нарушает, не руководствуется и не считается с ними, оно попросту в них уже не нуждается, как не нуждается прозревший слепец в азбуке для слепых.

Превосходство благодати над законом, служения Духа над служением букве закона выражалось в древнеапостольской Церкви не только в духовной жизни, но и в материальном служении: «Ибо они (церкви в Македонии) доброхотны по силам (т. е. в пределах полагающейся по закону десятины) и сверх сил — я свидетель!» И материальное служение апостол Павел рассматривал как одну из христианских добродетелей. Он твёрдо уповает на её возрастание и благодатное проявление, как твёрдо уповал и надеялся на торжество в Церкви многих других добродетелей: «А как вы изобилуете всем: верою и словом, и познанием, и всяким усердием, и любовью вашею к нам, — так изобилуйте и сею добродетелью. Говорю это не в виде повеления, но усердием других испытываю искренность вашей любви… каждый уделяй по расположению сердца, не с огорчением и не с принуждением… чтобы собранное было как благословение, а не как побор». «Ибо дело служения сего не только восполняет скудость святых, но и производит во многих обильные благодарения Богу; ибо, видя опыт сего служения, они прославляли Бога за покорность исповедуемому Евангелию Христову».

В неустанной борьбе с иудействующими христианами, принуждавшими обращённых из язычников соблюдать субботу, обрезываться, исполнять закон, апостол Павел придерживался евангельской свободы не только в вопросах веры, но и в материальных вопросах Церкви, и всегда стремился к тому, «чтобы доброе дело было не вынуждено, а добровольно». Тогдашняя Церковь не нуждалась в «принуждениях», она была исполнена вспыхнувшей и разгоревшейся первой любовью к Господу. Со всей чуткостью верующей души, внимательностью, жертвенностью возрожденного сердца, Церковь стремилась восполнить «все свои» нужды и нужды «всех своих», она горела ревностью в служении Богу. Да и позднейшая Церковь ещё не утратила своего дара жертвенности и сердечного пыла. По трудам Оригена, Иеронима, Иоанна Златоуста и других можно легко заключить, что Церковь того времени совершала материальное служение с гораздо большим усердием, чем всем известное ещё тогда «служение десятиной», являвшееся обычной гордостью книжников и фарисеев.

Но с течением времени, когда Церковь потеряла дарованную ей Христом свободу и перешла на службу к государству, поддерживавшему её материально, она утратила не только чистоту всей своей духовной жизни, но и чувство ответственности за своё материальное преуспеяние. Церковь прельстилась богатствами её новых владык, а члены Церкви — ложной свободой, избавлявшей их от материальных расходов… При таком положении Церковь не только «отпала от благодати», но ушла даже от закона, стала на путь полного духовного и материального произвола, и теперь, даже освободившись от опеки государства, пожинает горькие плоды своего многовекового заблуждения. Ни одно государство не смогло бы существовать на добровольные пожертвования своих граждан. Поэтому государство заставляет своих подданных отдавать «кесарево кесарю» — принудительным порядком. Церковь материально находится в том же самом положении. Для всех очевидно, что Церковь не может и не должна рассчитывать, что её нужды будут покрыты теми «добровольными пожертвованиями», которые в наше время равны одной сотой доле поступлений ветхозаветной десятины. Духовное обнищание Церкви привело её и к нищете материальной. Где же выход? Только «вера, действующая любовью», способна обогатить Церковь земными благами, необходимыми для проповеди Евангелия в мире. Только обогатившись духовно, Церковь вновь обогатится и материально. Путь же к этому обогащению — не путь принуждения кесарева или установления Моисеева, а путь покаяния и нового посвящения всего себя и всего своего на служение Богу.

Итак, вопрос материального содержания Церкви всецело связан с поднятием духовного уровня членов Церкви. Тот, кто руководит общиной, должен убедить каждого члена Церкви и наставить его во всей непреложности и драгоценности этой истины, с тем же усердием и рвением, с каким он посвящает людей в другие истины Священного Писания и в опыт христианской жизни. Прямая обязанность пресвитера — познакомить с вопросом материального служения Богу каждого новообращённого, вступающего в Церковь через крещение. Новый член, вступающий в поместную Церковь, должен глубоко проникнуться чувством личной ответственности за материальное благополучие Церкви и всего дела проповеди Евангелия среди современного ему поколения. Не надеясь на какой-то внезапный, всеобщий переворот в материальной жизни Церкви, каждый её член, осознавший всю глубину и важность назревшего вопроса, должен раскаяться пред Богом в своём преступно-нерадивом отношении к материальным нуждам Дела Божия, стать «добрым» и «верным управителем» над всем, что поручил Господь его управлению, свидетельствовать о своём новом духовном опыте, призывать каждого верующего быть полезным соработником Церкви Христовой.

Ни одна христианская община не может осмелиться считать себя правильно стоящей пред Богом до тех пор, пока она пренебрегает новозаветным материальным служением. Ни один пресвитер не смеет думать, что он на должной высоте своего служения до тех пор, пока члены его общины ещё не «научены всему» и «не соблюдают всего», что Господь «повелел нам».