«О дне же том или часе никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец». Мк. 13:32

Многие читатели Евангелия были смущены тем, что Сын Божий, второе Лицо Пресвятой Троицы, ограничен якобы в Своем знании, а если так, то как тогда понимать, что Он «единосущный Отцу»?

Около шестидесяти лет тому назад этим стихом Евангелия заинтересовался знаменитый тогда и непревзойденный до сих пор знаток древнегреческого языка архиепископ Трент, священнослужитель англиканской церкви.

Изучая этот стих и пользуясь доступными для него манускриптами, Трент обнаружил, что переводчики не придали должного значения греческому союзу «но» в последней части стиха: «но только Отец».

Трент пояснил, что греческое слово «но» состоит из двух частиц: первая частица «ей» означает «если», а вторая — «ми» означает «нет». Точный перевод этих двух частиц — «если бы не», а точный перевод всего этого текста должен был бы звучать так:

«О ДНЕ ЖЕ ТОМ ИЛИ ЧАСЕ НИКТО НЕ ЗНАЕТ, НИ АНГЕЛЫ НЕБЕСНЫЕ, НИ ДАЖЕ СЫН, ЕСЛИ БЫ НЕ ОТЕЦ…»

Другими словами, Христос сказал: «Если бы Я не был в Отце, а Отец во Мне, то даже и Я не знал бы о дне том и часе».

Благодаря такому уточнению текста выяснилось, что Христос не только не выразил здесь ограниченности Своего знания, но наоборот, подчеркнул Свое Всезнание, ибо Он и Отец единосущны: «Я и Отец — одно» (Ин. 10:30).

«Как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино… да будут едино, как Мы едино» (Ин. 17 гл.).

Христианство предназначалось Христом не для алтарей и жертвенников, а для человеческого сердца и жизни. Если христианство, которое мы исповедуем в молитвенном доме по воскресеньям, не идет в будни вместе с нами на работу и не воплощается в жизнь на службе и в наших домах, это — ложное христианство.