ПАЛЬМА

Пальма —
это экзотика.
Это что-то очень далекое.
Что легенды века.
Это грезы поэта.

Хочешь, товарищ, —
я расскажу тебе
про пальму?
Да, да,
про зеленую
восточную пальму? —

Один старый араб
вернулся на родину.
Он побывал в Лондоне.
И теперь старик
сидел в кругу друзей
и рассказывал:

«Друзья!
Я долго бродил
по этой громадине,
но нигде,
во всем городе,
не увидел
ни одной пальмы!
И на полях их не было!
Что за унылая страна —
без единой пальмы!

Друзья,
никогда
не езжайте в Англию».
Старый араб
сидел на корточках
и поглаживал
свою редкую белую бороду…

Пальма —
это не экзотика!
Это не дальнее!
Это очень близкое!
Это очень-очень реальное!

Как они нужны нам
в наше бурное время!
Когда такое
загрязнение атмосферы.

Когда так много
обществ охраны природы.
Когда так хорошо
говорят о красоте. —
А их так мало…
Их так мало
и на равнинах,
перепаханных танками;
и на полях,
изрытых воронками,
их так мало…

Друг!
Незнакомый, но близкий,
близкий потому,
что я знаю:
ты — ученик Христа; —
друг! —
будь
ТЫ
пальмой!!!

Пальмой —
в пустыне атомного века!
Пальмой —
среди бурь сирокко!
Пальмой —
среди облаков смога!
Пальмой —
среди людей!
Пальмой —
прямой и стройной!
Пальмой —
простой и скромной!
Просто —
библейской пальмой.

Иван Рихерт

РУССКОЙ ЖЕНЩИНЕ

Здравствуй, русская женщина,
Здравствуй, русская мать!
Разреши твои плечи по-сыновьи обнять.

Разреши поклониться глубоко до земли,
Твои руки святые выжить мне помогли.

Помню злую годину. Ранен был я, в бреду,
Ты ходила за мною: приносила еду,
Врачевала мне раны… Называла сынком.
И слезу утирала надо мною тайком.

Ты заботой своей придавала мне сил…
Я деревни названье, ты прости, позабыл.

Но во сне к тебе часто до сих пор прихожу,
Как тогда, на полатях, в забытьи я лежу,
И в январской морозной и вьюжной ночи
Слышу — звонко стреляют поленья в печи.

И бесшумно ты ходишь, в изголовье сидишь,
И боишься нарушить ту тревожную тишь.

Ты меня сберегла для боев, для атак,
Потому что был жив ненавистнейший враг. 
Ты меня сохранила для мамы моей.
Я один из кавказских твоих сыновей.

Потому разреши твои плечи обнять,
Бескорыстная женщина,
Моя русская мать!

Киримизе Жанэ

СЛОВО

Человек промолвил злое слово,
Спохватился, вышел за порог,
Но проворней нас любое слово:
Человек вернуть его не мог.

На мгновенье слово исчезало
И вставало вновь невдалеке,
И слезою по щеке стекала,
Рану оставляло на щеке.

Человек бежал, дышал устало,
Горький пот стирал и пыль дорог,
Слово в голове его стучало,
Человек в погоне изнемог.

Человек упал: иссякли силы,
А у слова было больше сил, —
И с тех пор живет оно, как жило,
И колючки сыплет на могилу
Человека, что его родил.

Автор неизвестен

Мы все повторяем: «Скорей бы весна!»
Скорее бы горе испить нам до дна»,
Как будто бы горе — не часть бытия?
Торопимся в завтра, мечтаем летя,
Как солнце, что словно торопит закат,
Как капли дождя, что пролиться спешат.
Мы дни подгоняем: «Скорей бы, скорей!…»
А так ли нам много отпущено дней?!

Автор неизвестен

Дождик льет, не думая о том,
Кто промокнет под его потоком.
Снег идет, не думая о том,
Чьи сады засыплет ненароком.
Греет луч, не думая о том,
Кто воспрянет от тепла и света.

Пуля… Пуля мчится прямиком
И совсем не думая о том,
Чья сегодня будет песня спета,
Принесет кому она конец —
Благородный он, или подлец!..

Но поэт ведет неравный бой
Каждою строкой с самим собой.
И не думать он о том не может:
Не напрасно этот день был прожит.

Автор неизвестен

ДРУГУ

Шли мы во тьме
С разных дорог
К свету спасенья,
Друг друга не зная.
Звал нас к Себе
Любящий Бог,
Руки пронзенные
К нам простирая.

Там, у креста,
Наши судьбы сошлись,
Вместе к ногам
Пригвожденным
Упали.
Вместе сказали;
«Спаситель, прости…»
Вместе
Мы радость спасенья
Познали.

Много у нас
Бывало тревог
И не легко
Нам, порою, бывало.
Дьявол,
Князь мира сего,
Путь к небесам
Преграждали.

Но у преград
На нашем пути
Вместе мы часто
Колени склоняли,
Вместе взывали:
«Господь, защити…»
Вместе за помощь
Христа прославляли.

Как хорошо
Радость делить
С другом любимым!
Как хорошо
Богу служить
Сердцем единым!

Песню одну
Господу петь,
Не лицемеря!
Как хорошо
Рядом иметь
Брата по вере!

Автор неизвестен

ДАНО СВЫШЕ…

Жизнь горем отмечена
И счастьем порой.
С утра и до вечера
Я рядом с тобой.

Идем мы дорогами,
Где труден подъем,
Где вместе со многими
Скорбим и поем.

То жизнью проверено —
Без всяких прикрас, —
Мы скажем уверенно:
Бог любит и нас.

Тяжки испытания,
Но знаем одно:
Пройти чрез страдания
Нам свыше дано.

Принять нелегко нам
Тяжелый урок.
И вздохам, и стонам
Конец недалек.

Николай Водневский

ЭКЗАМЕН НА ВЕРНОСТЬ

За решетками мрачной тюрьмы
Дни и ночи с молитвой встречаю,
И в присутствии злобы и тьмы
Я молитвы друзей ощущаю.

Бог дает мне спокойные сны,
Хоть не спят беспокойные люди,
И хоть мне неизвестны часы,
За ночь дважды меня Он разбудит.

Чтобы слушала я, как в тиши,
В три-четыре часа каждой ночи
Кто-то, где-то, от всей души
За меня перед Богом хлопочет.

И тогда слезы брызнут из глаз,
К Богу льется мольба-благодарность…
Я в тюрьме на допросах не раз
Чрез молитвы друзей укреплялась.

Не теряйте же попусту дней,
Дорогие! Вы знаете сами:
В узах знанье и сила видней,
Ведь тюрьма — настоящий экзамен.

Автор неизвестен

РУКА ОБ РУКУ

Как мне б хотелось маленькою быть,
Покоиться в объятьях матери любимой,
Как мне б хотелось все земное позабыть
И так по-детски быть свободной и счастливой.

О, Господи, дай мне к Твоей груди
Усталым сердцем и душой прижаться,
И дай мне здесь, на жизненном пути,
Как маленькой, руки Твоей держаться…

Катя Мельник

ЗАВЕТНОЕ СЛОВО

Немало славных поэтических имен сверкает на литературном небосклоне Индии. Но, пожалуй, ни одно из них столь широко неизвестно, как имя ТУЛСИДАСА (1532–1624), признанною лучшим поэтом своего времени.

Всю свою жизнь Тулсидас выступал против гнета и насилия, проповедуя высокие философские и нравственные принципы, очень близкие к учению Иисуса Христа. Отказавшись стать придворным поэтом, он бродил по селам и городам, зорко наблюдая за жизнью народа. Вот почему его произведения и сейчас поражают нас житейской мудростью, пониманием человеческих чаяний и духовным богатством.

Ниже мы публикуем несколько четверостиший из знаменитого сборника Тулсидаса «Дохавали», который недавно переведен и опубликован в сов. России. Перевод сделал Г. Ашкинадзе.

Героя очернил один подлец.
Чужую славу спрятал в свой ларец.
Но с той поры до самого конца
Пятно позора он стирал с лица.

Дождем прольется тучка всем на благо.
Потушит зной, насытит корни влагой.
И если захлебнется вдруг колючка,
То разве в этом виновата тучка?

Не считай, что ссоры — это сор:
Насорил и вымел всё во двор.
Погляди-ка, загорелся хлам —
Пламя перекинулось на храм.

Даже самый известный ловкач,
Выходивший сухим из воды,
Был однажды убит наповал
Хитроумной стрелой клеветы.

Воздвигнут храм. Могучий, как скала.
Воздвигнут из сердечного тепла.
И если на него нагадит воронье,
Не потеряет он величие свое.

Не удивительно, что апостол Павел в своих речах не раз пользовался высказываниями языческих поэтов. Мудрость нелицеприятна.