ПСАЛОМ 41

Как лань желает в летний зной
Достичь воды ручья,
Так жаждет, Боже, Боже мой,
К Тебе душа моя.

К живому Богу я стремлюсь
В скитании моем:
Когда ж приду, когда явлюсь
Перед Его лицом?

И день, и ночь я слезы лью,
Когда мне говорят:
«Где Бог твой?» Этим жизнь мою
Толкают люди в ад.

Но не забыть мне светлых дней,
Когда я с торжеством
С друзьями и семьей моей
Спешил в Господень дом.

Там славословили Творца,
Звучали там псалмы,
Там обновлялися сердца,
Там радовались мы.

О чем скорбишь, душа моя?
Зачем так смущена?
На Господа надеюсь я,
В Нем сила нам дана.

Хоть поношеньями одет,
Живу в стране чужой,
И воды горя, волны бед
Проходят надо мной, —

Но Бог спасет Своим путем,
Прогонит ночи тьму.
Явлюсь я пред Его лицом,
В мольбе скажу Ему:

Зачем, о Боже, забывал?
За что со мной был строг?
Враг дух и тело мне терзал
Словами: «Где твой Бог?»

Душа моя, не унывай,
Смущенье прогони!
На милость Божью уповай,
Грядут блаженства дни.

Д. Ясько

СКАЗАНИЕ О КУЗНЕЦЕ, УКРАВШЕМ ЛОШАДЬ

Был кузнец непьющим,
Ел, что Бог предложит.
То ли от безумья,
То ли от забот,
Он украл однажды
У соседа лошадь.
Кузнеца поймали
И собрали сход.

Дали слово старшему…
Распростер он руки,
Покатились слезы
Из-под дряблых век:
«Люди, я заплакал
От стыда и муки, —
Вор у нас в деревне
Местный человек.

Мне стоять с ним больно,
Мне дышать противно,
Пусть не станет вора
На святой земле!»
Зашептались люди…
В общем, выходило:
Кузнецу придется
Кончить жизнь в петле.

И тогда поднялся
Старичок серьезный,
От волненья вздрагивал
Седины венец.
Он сказал:
«Подумайте, жители,
Что украли? Лошадь.
Кто украл? Кузнец.

Он у нас единственный,
Нужный в нашей жизни.
Без него погибель…
(Бог ему судья).
Мы, повесив вора,
Кузнеца лишимся,
И тогда накажем
Мы самих себя.
Вдумайтесь…»

Люди загалдели.
Люди зашептались,
Спорам и сомненьям
Не было конца.
И тогда поднялся
Самый старый старец
И сказал:
«Правильно.
Не надо вешать кузнеца.

Пусть за свой поступок
Он заплатит деньги,
А поскольку этот
Разговор возник,
Есть у нас два бондаря,
Двое их — бездельники,
Лучше мы повесим
Одного из них».

Мирные селяне
По домам расходятся.
Курят. Возвращаются
К мирному труду.

Кузнецом единственным
Быть мне очень хочется,
Если ненароком
Лошадь украду.

Роберт Рождественский

МОЯ ДОРОГА

Проявим мужество, отвагу
В борьбе с нечестием и злом.
Ведь все содействует
Ко благу
Идущим к цели со Христом.
Напрасны страхи и тревоги,
Боязнь последствий,
Неудач…
Когда мы Божьи,
С Богом,
В Боге, —
Неразрешимых нет задач.
Где маловерье и сомненье,
В душе есть трещина, надлом.
Все вызывает удивленье
Моей души в пути земном.
И полагаюсь я на Бога,
Меня ведет Его рука, —
И потому моя дорога
Светла, осмысленна, легка.

Родион Березов

КОЛОКОЛ ПАМЯТИ

Что сделаешь с памятью,
Если она жива
И звенит, как колокол,
С дрожанием до боли?
Зеленый луг…
Небес синева…
А рядом бескрайнее
Ржаное поле.

Время отстучало
Сорок коварных лет,
Сорок зим
С непутевой погодой.
А в памяти свет
фронтовых ракет
И ужас войны
Сорок третьего года.

Да разве можно
Это забыть?
Нам колокол памяти
Каждому нужен.
Я помню сегодня
Крестьянский быт
С картошкой на завтрак
И с ней же на ужин.

И голод тридцатых
Ужасных годов,
Аресты ночные
И много другого.
Рыданья детей
Матерей и вдов,
Молитвенный вопль
К Всемогущему Богу.

Я колокол памяти
Всем вам дарю.
О, пусть она, память,
Ничего не забудет.
Небесного Пастыря
Благодарю
За каждый прожитый день
И что будет.

Николай Водневский

ПЕРЕЛЕТНЫЕ ПТИЦЫ

В овраге виден след зимы,
А здесь уже в цветеньи дали.
И вот опять встречаем мы
Тех птиц, что где-то зимовали.

Что их заставило свершить
Далекий путь на север с юга?
Они привольно будут жить, —
Здесь им природа, как подруга.

Хоть зиму сытно провели, —
О пище не было заботы,
Но все ж, от родины вдали
Все ожидали перелета.

Зимовье было далеко,
И непривычна им природа,
Лететь оттуда нелегко, —
Порой препятствует погода.

Но их тянул к себе магнит,
Необъяснимое влеченье,
И потому уже звучит
Вот это радостное пенье.

…Не так ли ты, душа моя,
Стремишься в Отчие края?

Николай Водневский

НЕДАЛЕКО

Растаял день, как сахар в теплом чае,
А вместе с ним ушли заботы прочь,
И вот опять спокойно я встречаю
И вечер, и задумчивую ночь.

Еще томит души моей усталость,
Я делал то, к чему меня влекло.
Я твердо знаю, что теперь осталось.
Мне плыть до берега недалеко.

Играют звезды в небе бесконечном,
Их огоньки влекут меня, влекут,
И где-то там нас ожидает вечно.
И где-то там нас дорогие ждут.

А мир кипит, волнуется и стонет,
Как муравейник, мечется в огне…
Я подниму к Спасителю ладони,
Скажу Ему:
— Приди навстречу мне!

Николай Водневский

Стихи, прочитанные на двухсотом представлении «Антимиров»

Нам, как аппендицит, поудаляли стыд.
Бесстыдство — наш удел.

Мы попираем смерть
Ну, кто из нас краснел?
Забыли, как краснеть!

Сквозь ставни наших щек
Не просочится свет.
Но по ночам — как шов, заноет — спасу нет!
Я думаю, что Бог в замену глаз и уш
Нам дал мембраны щек,
Как осязанье душ.

Горит моя беда,
два органа стыда-
Не только для бритья,
Не только для битья.
Спускаюсь в чей-то быт,
Смутясь, гляжу кругом —
Мне гладит щеки стыд с изнанки утюгом!

Как стыдно мы молчим,
Как минимум — схохмим.
Мне стыдно писанин, написанных самим!

Ложь в рожищах людей —
Хоть надевай штаны…
Но, может быть, стыдней,
Когда король страны
Мучительно заколебался
Прежде чем снять туфлю на трибуне заседания.
«Елки — моталки, — размышлял он. —
«Ведь точно помню — вымыл вчера ногу.
Но какую? Левую или правую?…»

Постыдно,
Когда в Греции введена цензура,
И все газеты стали похожи одна на другую.

Постыдно, Когда Вьетнамом играют как фишкой.
Лгать, лгать постыдно!

Постыдно рыбу брать не вилкой, а ножом.
Стыдней, что неча жрать другим, когда мы жрем.

Сверхклассик и сатрап,
Стыдитесь, дорогой,
Чужой роман содрал —
Не смог содрать второй.

«Интеллигенция», как ты изолгалась.
Читаешь Герцена,
Для порки заголясь!
А лучший режиссер
Чернеет с простыней, как корчится костер…

Но в тыщу раз стыдней,
Что нам глядит в глаза —
Как бы чужие мы —
Стыдливая краса хрустальнейшей страны,
Застенчивый укор застенчивых лугов,
Застенчивая дрожь застенчивейших рощ…

Обязанность стиха
Быть органом стыда.

Андрей Вознесенский