На постели — богатый и ученый старец. В один из очередных визитов доктора он заметил на лице последнего тревогу.

Ухватившись за руку врача, больной с волнением спросил:
— Скажите, доктор, прямо — близок мой конец?

— Да, несколько суток… — был ответ.

— Благодарю вас, — сказал умирающий и обратился к плачущей дочери:
— Послушай, Марфа, сейчас же телеграфируй Петру, чтоб немедленно приехал домой.

Петр был единственным сыном и гордостью старика. Петр кончил блестяще богословский факультет и ожидал скорого назначения на церковную кафедру в столицу.

Поздно вечером Петр приехал. С испугом он увидел на лице отца признаки приближающейся смерти. Он склонился над умирающим, чтобы поцеловать, и нечаянно уронил слезу на лицо отца.

— О нет, мой сын! Не нужно печали. Я вызвал тебя как пастора. Во все время болезни я мечтал о том, что мой собственный сын приготовит меня к отходу в вечность. Сядь рядом у кровати и скажи что-нибудь утешительное для души моей, ибо смотрю теперь в лицо смерти, а там… меня ждет суд!

С большим усилием сын сел у кровати. Взял руку отца и заговорил тихим, нежным голосом:
— Дорогой мой отец! Скоро ты потеряешь всякое ощущение боли и страданий; великий мир окружит тебя, как звуки органа. Самосознание исчезнет, когда сольешься с духом вселенной. Да утешит тебя теперь мысль, что мы тебя любим и что ты всегда честно исполнял свой долг. Никогда не забудем твоей любви, направившей нас к истине, к чести, к человеколюбию…

— Петр! — слабо вскрикнул отец, с отчаяньем на лице, задыхаясь, — оставь, Петр! Это твоя собственная мудрость; для чего изучал ты богословие? Я знаю сам твердо, что не исчезну с моим истлевающим телом. Никогда еще не было мне это так ясно, как в эти самые дни приближения моего к смерти! Как никогда раньше, мне понятно теперь, что я должен буду предстать пред Святым Богом, Который судит не по-человечески. Вместо утешения ты еще больше удручаешь душу мою. Если ты не в силах сказать отцу твоему нечто лучшее, дай место другому — позови сейчас же местного пастора. Я хоть и не особенно уважаю его, но, по крайней мере, знаю, что он верующий; он сможет, думаю, облегчить душу мою.

Петр побледнел и молчал. Он увидел, что его богословие — здание без фундамента. Нечем было утешить отца. Вспомнил он в этот момент мать, благословенно ушедшую в вечность; вспомнились ее молитвы и вера. Он изменился в последних классах гимназии. К неверию привели его произведения либеральных профессоров. Его теперешнее утешение отец назвал пустословием! В комнате водворилась могильная тишина.

Ослабевший отец еще раз спросил:
— Неужели ни одного слова утешения, Петр?

Но вот медленно, медленно Петр стал произносить:
— «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную».

Голос Петра был будто чужой и для него самого.

Жизнь засветилась в потухавших глазах отца!

— О, если бы действительно это было так! Если бы это была истина, в которую ты верил бы и сам!

Вдруг Петр почувствовал, что эта умершая в его душе истина исходит из глубины сердца. Он выпрямился — будто вериги спали с его тела. С глубоким волнением он еще раз произнес эти слова, и, казалось, в душе зазвонили небесные колокола.

— Твоя ли это истина, Петр? — спросил отец.

— Да, дорогой отец, это теперь моя святейшая истина! Иисус умер за меня и за тебя. Он прощает все тебе, Он любит тебя, Он спасет тебя в сию минуту!

Вздыхая, отец исповедал свои грехи. Радость Петра росла. Исчез страх у умирающего. Петр пал на колени и в молитве исповедал, что он обрел веру в Спасителя.

Ранним утром тихо почил отец, как спасенный грешник. Петр закрыл глаза усопшему и остался надолго в комнате, размышляя о чудном своем обращении к Господу.

С тех пор Петр возвещает полное спасение в крови Агнца Божия, Который превращает грешника в нового человека.

Автор неизвестен
Графика: Photographee.eu / stock.adobe.com