Мои родители были русскими. Революционный смерч вырвал их из родного дома, лишил родителей, поставил перед извечным выбором: Бог или мир, жизнь или смерть.

«Бога нет, мы приведём всех к счастью», — заверили новые правители России. И отец вступил в партию, запретил маме крестить нас, а Закон Божий забылся со временем — его я слышала последний раз в 7–8 лет. Я выросла комсомолкой, с отличием закончила Московский университет, начинённая «мудростью» Маркса-Ленина-Сталина. Все сулили мне блестящую карьеру, славу… Но затем начались странные события.

Выйдя замуж, я не рожала и, страдая, дала кому-то обет: родить всех детей, которые у меня будут. Детей всё не было. Начала оформлять усыновление, хотела взять отпуск, подделать беременность. Маме сказала, что я в положении. И вдруг в моё безумие внесена «поправка» — я на самом деле забеременела. А муж изменил, запил и ушёл из жизни. Снова мне стало зябко и холодно в этом мире.

Вторым мужем был сионист. Мы не хотели связывать свои жизни, но, несмотря на все мои усилия не иметь от него детей, я вынуждена была дать жизнь второму ребёнку. Очаровательная рыжуля увела меня от родных, любимого дела, в чужую страну к незнакомому народу. Когда её отец сбежал от нас, она перестала разговаривать и улыбаться. Пришлось принести всё в жертву. Я пошла за недостойным мужем. Презрение бывших коллег, семьи…

Я видела, как искалечены люди теориями, как безжалостны и судят сплеча. Больно — ведь у меня нет выхода, а любви — ни у кого, кроме моей тёти Кати, дитяти Божьего. Она дала мне Библию, когда я обиделась и возмутилась, прочтя где-то слова: «Ни одной книге не удалось подняться до уровня Библии». Полистала, улыбнулась «глупости»: в один день сотворено Солнце, отдала ей Писание и уехала искать счастье. Работая в газете, я столкнулась с бездушием чиновников, равнодушием к народу, лживостью того, чему нас учили. А ложь мне была всегда противна.

Думала, за границей её нет. Но и в Израиле её было достаточно. Расцветала и бюрократия. А муж… Нет, он не стал тружеником и на своей Родине, не стал и заботливым семьянином, как принято у евреев. Зато дрался, как русский пьяница, и не давал мне денег, морил меня, беременную, голодом, измывался над падчерицей.

Я обратилась в суд — а он религиозный — за алиментами, и выяснилось, что я еврейка и обязана соблюдать их «мицвот» — обычаи. Конечно, я на дыбы! Не стала коммунисткой, не буду служить и их догмам! «Значит, ты христианка, как все русские», — сказали они. И я поехала в Иерусалим искать Христа. Так раввины оказали мне неоценимую услугу.

Я ходила по вечному городу, заходила в церкви. Арабов спросить боялась — можно было запросто пропасть в старом городе за высокими стенами арабских домов-крепостей. Евреев не спросишь об Иисусе — плюнут тебе в глаза. Побежала за туристами из Англии, но они боялись остановиться: их ждал гид, и им даны были инструкции — ни с кем не беседовать, ничего не брать, не отзываться даже на мольбы SOS. Зашла в русский монастырь, но с монашенкой у нас ничего не было общего, даже ностальгия у меня была, а у неё нет.

На Оливковой горе (как я взобралась на неё, не знаю, ведь Новый Завет я ещё не читала) зашла в высокий дом и попала в горячие объятья; светлые лица вокруг, меня усадили, поднесли воды. Женщины из разных стран — Норвегии, Англии, Италии, Румынии — были все вместе. Это поразило меня после четырёх лет жизни в Израиле, где всюду чувствовалось отчуждение даже среди евреев: бухарцы отгораживались от грузин, одесситы от горских евреев, советские от марокканских, иранские от йеменских, и все мирские от религиозных, которые принадлежали к многочисленным сектам и движениям.

Раздалась органная музыка — я так любила Баха — и все поспешили в зал. Потянули и меня… молиться. И тут я испугалась, да и считала, что зря потеряю время — дома ждала двухмесячная дочка. Сбежала. Решила жить рабой, одна поднимать детей.

Старшая подросла и поехала искать свою судьбу. Она объехала всю Европу, чужая всему миру. Визу в США ей не дали. Толстовский фонд оттолкнул. Евреи обвинили в том, что подделала свидетельство. «Все мы — русские, знаем эти штучки. А вот где церковь Марии Магдалины, знаешь? Какая же ты русская? Езжай в Израиль к матери».

И вот стояла она, 20-летняя сиротка, на площади в Остии под Римом. Чемодан в руке, рюкзак за плечами, а в голове одна мысль — утопиться. И тут подошёл к ней мужчина лет сорока. «Извините, у меня такое чувство, что я должен вам помочь». Он отвёл мою беженку в американский клуб. Тут она нашла бескорыстную помощь, и угол, и еду, а затем и работу. В благодарность стала переводить проповеди с английского на русский и… уверовала. И объяснила мне, как читать Библию.

Мы разошлись с мужем. Он оставил меня с тремя детьми и где-то месяцами пропадал. Я работала на заводе. Узнав, что я «не кашерная» еврейка, мой босс вышвырнул меня — ни слова в объяснение, ни «прощай» на прощанье. Ну и ненависть к «гоям»! Я впала в депрессию. Приближался день операции на среднем ухе — и я раскрыла Библию. «Меня не обманешь, — думала я, — прочту от корки до корки. Сама решу, что к чему».

Читала два месяца. Когда закрыла Писание, я знала точно — Бог существует, а значит, нужно подчиняться Ему, познать Его волю. Идя на операцию, я молилась Ему уже с доверием и верой в Его силу. Детей отвела русской подружке, тоже «шерет», мы вместе добивались визы к мужьям-евреям.

Мой бывший муж узнал об операции и решил выкрасть детей, чтобы поместить их в религиозный интернат. Моя подруга поверила мужчинам и не знала, чем накормить несчастных детей, которых вечером заберут в страшную неизвестность.

В больнице мне выдали пижаму и отвели в палату, а дочь молилась там, за океаном, со своей общиной за моё исцеление. И — о чудо! — профессор, пожимая плечами, удивился. Отверстие в барабанной перепонке зарубцевалось, операция не нужна. Он ещё раз просматривает толстую папку с рентгеновскими снимками и ничего не может понять.

Но я понимаю! И со слезами радости забираю детей домой. Паучьи сети разорвал Тот, Который всё видел. Я больше не сомневаюсь, что Бог есть и Он слышит молитвы. Чтобы научиться молиться, я сочинила песню и распевала её:

Боже, одолело горе.
Подскажи, научи, укажи дорогу.
Будь моей подмогой.

А потом меня разыскали Островские — милая пара с большой верой, ввели в свою общину, и я почувствовала, что нашла свою гавань. Наконец-то! Бежала от коммунистов, от советов, от раввинов, мужа и его друга-еврея, предавшей меня подруги. И пришла к Тому, Кто один не разочарует, не обманет.

Библия всё объяснила. Постепенно горечь обид уступила место жалости к людям, не нашедшим Отца, страдающим без Его любви, упорно бегущим в пропасть. Но молитвы верующих давали плоды.

Вот человечество запротестовало, ужаснувшись результатам революции в экономике, последствиям использования «мирного» атома (Чернобыль). А трагедии войн (Вьетнам, Афганистан, Ирак)! Сегодня на планете загорелся ещё один красный свет — СПИД. Вот рухнула на колени гордая Россия, а за ней — Румыния…

Всё темнее тучи над Израилем, и люди мечутся, ища выхода. Они непременно возьмутся за Священную Книгу, как я когда-то. Сказано в Библии, что все будут искать духовный хлеб.

Вспоминаю, как я искала Господа в Иерусалиме, среди Содома, и говорю себе: «Не прячь сокровище! Может быть, кто-то бьётся в поисках смысла жизни. И молись, как молились когда-то другие за тебя».

Автор: Т. Минакина