Никто иной, как Артур Кестлер, назвал человеческий глаз «классическим камнем преткновения» эволюционной теории Дарвина. На самом деле: кому из недарвинистов, здравомыслящему, возможно, ещё и знающему основы теории вероятностей, пришла бы в голову абсурдная мысль, что совершенный орган зрения, включающий линзу, сетчатку, зрительный нерв, зрительные центры, хрусталик, радужку, веки, ресницы и брови, — есть не что иное, как результат неразумно-случайной мутации, принявший в течение веков именно такую безупречную, совершенную форму, а не какую-нибудь иную?

Что подумали бы об инженере, вполне серьёзно уверявшем, что высокопроизводительный современный компьютер, включая различные программы, которые, как правило, в поте лица разрабатываются высококвалифицированными специалистами, возник в результате случайного столкновения металлических частей при взрыве на одном из металлургических комбинатов? Этот компьютер — всего лишь продукт человеческого мышления, сконструированный и запрограммированный человеческим разумом, без которого он такой же «глупый», как любой обычный кусок жести.

Эта «целостность природы» всего живого, типичная и неповторимая для любой самой мельчайшей детали, каждого отдельного органа, ни в коем случае не является единственным «камнем преткновения» теории, отдавшей саму себя на веки вечные воле непредвиденного случая, а не воле Творца. Уже в самих предпосылках этой «наивной теории безнадёжности» (П. П. Грассе) существуют многочисленные, не менее серьёзные, противоречия, которыми она сама себя опровергает и становится нелепой бессмыслицей.

То, что селекция (отбор самых приспособленных в «борьбе за существование»), один из существенных, так называемых причинных факторов, представляет собой всего лишь тавтологию, повторяющую это утверждение, однако ни в коем случае не подтверждающую его, было понято ещё при жизни Дарвина и подвергнуто критике его противниками. Несмотря на это, даже сегодня ещё многие ярые дарвинисты не решаются признать этот ясный, как день, факт. Понятно, что признание этой мнимой созидательной «заводной пружины эволюции» ничем иным, как тавтологией, нанесло бы любому проявлению неодарвинизма смертельный удар.

Нельзя не признать следующее: тавтология, этот порочный круг — явление прямо-таки классическое! «Выживают наиболее приспособленные (согласно определению), следовательно, выжили наиболее приспособленные (это логично, но не более!)» (Дж. Иллис). Ботаник Нэгели показал проявление селекции на особенно ярком примере: кто какую-либо органическую структуру хочет объяснить «отбором», тот аргументирует как человек, который на вопрос, почему это дерево имеет листья, отвечает: «Потому что садовник их не сорвал».

Приведём лишь один пример возможного проявления селекции. Листотел (насекомое отряда привиденьевых) является прямо-таки классическим примером успешного выживания в борьбе за существование благодаря идеальной приспособляемости к окружающей среде. Эти редкие насекомые достойно несут своё имя! Мало того, что эти паразиты питаются листьями и окрашены в цвет зелени листа, на котором они сидят, в результате чего становятся для врага невидимыми, — даже крылышки и спинка в точности повторяют форму и строение листа, а ножки нельзя отличить от стебля! Ни один гениальный художник или скульптор после самого тщательного исследования всех привычек, инстинктов, «интеллекта» и форм поведения всего разнообразия врагов саранчи не смог бы создать более совершенную форму организма листотела.

Крылышки некоторых видов саранчи напоминают объеденный лист, могут, как и лист, иметь «грибок», даже иметь пятна, которые нельзя отличить от птичьего помёта. И всё это дарвинист должен объяснить слепым, случайным отбором. Мутация саранчи — объяснит это явление дарвинист — совершенно верно! Если одно из этих случайно возникших значительных изменений формы или расцветки организма случайно создаст одному из живых организмов больше возможностей для маскировки, чем какому-либо другому, опять-таки по воле случая получившему «порцию» этой возможности поменьше, тогда первое живое существо будет иметь в борьбе за существование значительное преимущество. Эти полезные «новоприобретения» будут передаваться следующим поколениям по наследству — и так в результате длительного временного периода эти случайные мутации, дающие преимущество, будут умножаться, пока в конце концов не появится этот чистый продукт — «совершенный живой организм» — как результат «случайности и необходимости».

Кроме того, нереальность такого эволюционного процесса увеличивается за счёт того непременного условия, что эти редкие изменения наследственности должны были бы наблюдаться одновременно как минимум у двух живых организмов разного пола, кроме того, в «правильной» последовательности и в одном и том же чётко ограниченном биотопе. (Биотоп — это участок зелёной поверхности (суши или водоёма) с однотипными условиями среды (рельеф, почва, климат и т. п.), занимаемый определённой совокупностью растений, животных и микроорганизмов.)

Трудно поверить, но, видимо, ещё ни одному убеждённому дарвинисту не показался странным тот факт, насколько эта наивная схема мышления (по Грассе) противоречит самой материалистической эволюции и таким образом сама себя опровергает.

Если бы для выживания такая совершенная приспособляемость действительно была настолько необходимой, то как, каким образом могли на протяжении тысячелетий «ещё-не-совершенные» живые организмы вообще избежать селекции? Не должны были бы эти виды в результате такого якобы созидательного отбора в борьбе за существование давно вымереть? Ещё, так сказать, «на пути» к совершенству?

И ещё. Так как эти «ещё-не-совершенные» организмы существуют и сегодня, то каковы причины того, что они не вымерли в результате естественного отбора? Тогда — так и только так диктуют законы простейшей логики — никакой селекции с целью дальнейшего «совершенствования», т.е. лучшей приспособляемости, вовсе не было!

Нельзя отрицать тот факт, что большая часть огромного числа разновидностей саранчи в несравненно меньшей степени приспособилась к окружающей среде, чем вышеописанный вид, и что они (виды), не обращая на теорию Дарвина никакого внимания и вопреки ей, с незапамятных времён выживают в жестокой борьбе за существование. Тогда всё это мнимое совершенство листотела, так же как и те разнообразные, не всегда служащие сохранению жизни формы и окраска организма — всего лишь «роскошь». Может быть, ярым дарвинистам, которые всё и вся объясняют «случаем и отбором», надо было бы, следуя совету Гёте, исследовать то, что поддаётся исследованию, а всё то, что человеческим разумом постичь невозможно, принимать так, как оно есть. Во всяком случае, того требует «корректное» естествознание.

Автор: В. Кун
Графика: Seyyar / stock.adobe.com