ПРОСТИ МЕНЯ, ОТВЕРГНУТЫЙ ОТЕЦ…

Прости меня, отвергнутый Отец…
Я разлюбил Тебя уже вначале.
Но Ты ведь знал, что это не конец,
А время предназначенной печали.

Предать — ещё не значит умереть,
Прогнать — не означает ненавидеть,
Но стал я больше под ноги смотреть
И ничего вокруг себя не видеть.

Деревья раздевались в ноябре
И снова одевались в пьяном мае,
И я уже не думал о добре,
И жил, лишь голос тела понимая.

Но истины в стакане не утопишь
И кубиком морфина не убьёшь.
И в женском, самом дьявольском, обмане
Лишь краткое спасение найдёшь.

О, сколько крови пролито напрасно!
О, сколько лет бессмысленной борьбы!
О, как же это всё-таки опасно —
Себя считать хозяином судьбы!

Да, я смеялся над избитой верой,
Я конвоировал её на эшафот
И мерил человеческою мерой
Величие божественных высот.

Нет, это не жестокий римский воин,
А я тогда последний гвоздь забил…
Так разве я прощения достоин?!
Ведь я Тебя своей рукой убил!

Но слышу, как беззвучно шепчут губы:
«Прости им, Отче…» — и со всех сторон
Взыграли разом ангельские трубы
О том, что я уже давно прощён.

Миг пробужденья — вот Твоя награда
Для всех, бредущих одиноко в темноте,
Без пастыря отбившихся от стада.
Вот смысл этой смерти на кресте.

Я не виню Тебя, что слишком поздно
Ты подарил мне счастье видеть мир.
Ведь слышу я, как радуются звёзды
И Ты зовёшь меня на брачный пир.

Александр Щеголев

ВЕЧНОСТЬ НЕ ИЗМЕРЯЕШЬ ВЕКАМИ

Вечность не измеряешь веками,
Тело для души — лишь тленный груз,
Душу не потрогаешь руками,
Бога не попробуешь на вкус.

Ходят по земле больные дети,
Подданные выдуманных стран,
Попадая в дьявольские сети,
Называют истиной обман.

Призрачные замки воздвигают,
Поднимают плоть на пьедестал,
Грабят, убивают, отвергают,
Превращают истину в металл.

В ярком блеске рукотворной пробы
Слепнут, беззакония творя.
Лицемерят у чужого гроба:
«Он ушёл, зато остался я».

И опять любовь — на килограммы,
Вновь торгуют счастьем на развес.
Обходя божественные храмы,
Прячутся всё дальше в тёмный лес.

И живут там по лесным законам.
И кричит беспомощный старик,
Но ответит только слабым стоном
Эхо на его предсмертный крик.

Всё вокруг придумано не нами,
Всё вокруг уже дано в награду нам.
Так зачем же грязными руками
Разрушать нерукотворный храм?

Только есть последняя страница,
Есть она, та самая черта,
Каждый сможет там остановиться
И обнять распятого Христа.

На Голгофу с Ним взойди с любовью
И проси прощения для тех,
Кто посмел испачкать чистой кровью
Белый и не плавящийся снег.

Кто предал, продал, возненавидел,
Кто украл, солгал или убил —
Всё уже заранее предвидел
Наш Отец — Он просто нас любил.

Кровью драгоценнейшего Сына
Он сумел отмыть нас и поднять.
Разорвал на сердце паутину
И позволил нам Христа обнять.

Это — не подачка и не взятка,
Это — плата высшей правоты.
Наш Отец прощает без оглядки
Все грехи, и снова мы чисты.

Это — справедливость без расчёта.
Праведность без грязи и борьбы.
Это — радость вечного полёта
Над телесным бременем судьбы.

Я давно предал Отца и Сына
И себе присвоил чудный дар.
Но душа послушна, словно глина,
Если лепит любящий Гончар.

И сегодня совершилось чудо —
Я стою без страха у креста,
Вместе с вами пью я из сосуда,
Вместе с вами славлю я Христа.

Александр Щеголев

КАКАЯ Б НИ ВЕЛА ТЕБЯ ДОРОГА

Какая б ни вела тебя дорога,
Однажды ты дойдёшь до той стены,
Где встретишь вдруг отвергнутого Бога
И содрогнёшься от назначенной цены…

И будет та цена не по карману:
Ты в первый раз не сможешь заплатить.
Исчезнет ложь, придёт конец обману,
И нужно будет просто полюбить

Того, Кто, несмотря на непогоду,
Всё продолжал надеяться и ждать,
Кто вёл тебя все эти годы…
И нужно будет долг Ему отдать.

Ты будешь умолять о снисхождении,
Оправдываясь тысячей причин,
Но будет в этом трепетном хождении
Давно забытый выход — лишь один.

И лишь когда ты встанешь на колени
И скажешь неизбежное: «Прости…»,
Прогонит Он навязчивые тени
И скажет тебе нежное: «Иди…»

Александр Щеголев

ПЫЛЬ И ГЛУХОЙ КАНДАЛЬНЫЙ ЗВОН

Пыль и глухой кандальный звон,
Дыхание с надрывом, пот на лицах,
Солдатские штыки со всех сторон,
В глазах лишь боль и жалоба таится.

А мысль одна: «Хотя б глоток водицы!»
О Боже! Где ж страданиям граница?
Когда ж ответишь Ты на этот стон?
Когда же мир от злобы утомится?

Страница прошлого. Настал двадцатый век.
Ты счастлив ли, о брат мой — человек?
Кровавою борьбой добытая свобода
Пришла ль на смену злобе и невзгодам?

Иное время. Нет уж кандалов,
А путь Господних слуг опять таков.
Лишь жёстче стали рамки содержанья,
Да изощрённее, мучительней страданья.

Двадцатый век. Тридцатые года.
То время позабудут ли когда?
Чтоб повторилось то — никто не пожелает,
Но что нас ждёт, один Всевышний знает.

Года тридцатые. Сушь. Всюду недород.
Казна пуста. Страна почти что нища.
Все взоры обратились к Колыме:
Там золото! Но нет там людям пищи.

Вновь грянуло! И вот уж слышим мы:
Пошли отцы за имя Бога в узы.
К Голгофе путь — чтоб твёрдо знали мы,
Как для Христа был — и тернист, и узок.

Через Певек, Совгавань, Магадан,
Якутск, Норильск, Бутырку и Кресты
Они прошли. Экзамен ими сдан,
Их кровью политы те страшные версты.

Был путь для них неведом и суров.
Вела их вера в Бога и любовь.
Они о Нём страдальцам возвещали
В дни голода, отчаянья, печали.

Ночь в Заполярье. Слышен ветра вой.
По тундре тихо движется конвой.
Лишь по традиции оружие несут,
Ведь знают: никуда зэка не убегут.

Бушлаты рваные. Опорки на ногах.
Истощены, цингой вышиблены зубы.
Ослаб, упал — пурга схоронит прах.
Последнюю молитву шепчут губы…

В той жизни были правила свои:
На месте утверждались там законы.
Приказ был отдан раз и навсегда:
В случае… не жалеть патроны!

О тех, кто умер, не жалели. Нет.
Счастливыми их братья называли.
Родным от них не получить привет —
На встречу в небе только уповали.

Руками их построены порты,
Шоссейные, железные дороги.
Кто выжил — от цинги беззубы рты,
Мороз сгубил и руки им, и ноги.

Лишь к Богу вопиять в последний час могли.
Узкоколейки — им мемориалы.
И тысячи бескровно полегли —
Могилы их весной от маков алы.

Когда-то, может быть, по этим городам
Экскурсовод с седою головою
Расскажет юным правнукам о том,
Как строились они. Какой ценою.

На память им, быть может, он прочтёт
Некрасова «Железную дорогу»,
Сняв шапку, память пригласит почтить
И мысли их направит к Богу.

Пётр Шива

ТОЛЬКО СОЛНЫШКА ЛУЧ

Только солнышка луч я хочу получить
Из того мириада лучей,
Что оно посылает с восходом своим
На поля, на луга, на людей.

Пусть украсит он горькую долю мою,
Пусть согреет усталую грудь,
И, обласканный Им, я бодрее пойду —
Не смутит меня жизненный путь.

О, великий Господь и Творец Всеблагой,
Ты — любовь, и Ты дивно могуч!
Я к Тебе возвожу мои очи с мольбой:
Пошли солнышка радостный луч…

В. С.